Накануне, утром 23 ноября, 78-я пехотная дивизия вермахта атаковала вдоль левого берега Москвы-реки и заняла д. Устье. Но деревню Ново-Александровское дивизии занять не удается, так как ее обороняет сильный противник.
24 ноября. Стоит морозная погода.
«78-я немецкая дивизия в 09.15 ч. своим 195-м пехотным полком повторяет вчерашнюю попытку занять деревню Ново-Александровское под Звенигородом. Однако полк опять наталкивается на ожесточенное сопротивление русских, которых поддерживают три танка, и не может в нее проникнуть. Во время второй атаки, в полдень, после выхода из строя двух штурмовых орудий немцам приходится залечь. Начинает готовиться третья атака, но из-за высоких потерь и перехода русских в контратаку она остановлена. Таким образом, намерение 195-го пп, взяв Ново-Александровское, нанести удар через Дютьково на восток проваливается».
Чуть позже, вспоминая безуспешные попытки взятия Ново-Александровского, авторы книги отмечают, что в тот день впервые с начала войны 78-я дивизия не смогла выполнить боевой приказ.
И отдельно хотелось бы сказать про историю опубликованного снимка. «Бронебойщики выходят на огневую позицию в районе Звенигорода» — с таким названием и именно в таком виде распространена эта фотография в сети Интернет. Но на самом деле и название, и даже вид на фотографии не соответствуют оригинальным.
Автор фото — корреспондент А. Капустянский — не мог по соображениям военной цензуры указать точно ни место, ни время, когда был сделан этот снимок. Вся серия фотографий была атрибутирована им как «Можайское направление». Но звенигородские краеведы узнали в фотографии место съёмки. Это выход тропы из соснового леса около Городка к перекрёстку улиц Красная Гора и Лермонтова в Звенигороде. А сам снимок представлен здесь в зеркальном виде…
Во второй половине ноября возобновилось наступление 4-й танковой группы вермахта. Это представляло очень серьезную угрозу для советских войск к западу от Москвы. Вперед всех в направлении Звенигорода вырвался 9 армейский корпус в составе 252, 87 и 78 пехотных дивизий. В авангарде шла 87-я пехотная дивизия — та самая, которая одна из первых заняла Париж в 1940 году.
Но, к досаде солдат и командиров 9-го корпуса, им пришлось притормозить из-за растянутого правого фланга — сосед справа (т.е. с юга) затягивал с наступлением, и таким образом фланг корпуса со стороны Москвы-реки был открыт русским.
25 ноября. Мороз, местами небольшой снегопад. Авиация все больше подключается к боевым действиям.
«Начальник оперативного отдела штаба 87-й дивизии майор Мантей в очередной раз докладывает командиру корпуса, что состояние частей настолько плохо, что дальнейшее наступление не обещает успеха и может привести к поражению. <...>
Командование 5-й армии Говорова не знало, что немцы приняли решение приостановить наступление на Звенигородском направлении. Поэтому ночью 24./25.11. из состава 82 мотострелковой дивизии, занимающей оборону на Минском шоссе, изымается еще один полк — 601-й, который перебрасывается в район Звенигорода.
Один из ветеранов 601-го мсп, В.Д. Дёмин, напишет подробные воспоминания об этих днях, в которых отметит интересный момент: «…полк… был выведен в резерв дивизии и направлен на танкодром у Кубинки. В этот же день на танкодроме мы получили зимнее обмундирование: валенки, теплые шаровары и фуфайки. Все мы были очень удивлены, что в такой тяжелый для страны момент нас одели во всё новое, в тёплое обмундирование, на которое мы и не рассчитывали. На второй день рано утром полк был погружен на автомашины и через Голицыно переброшен на правый фланг 5-й армии в район д. Ершово».
Именно этот 601-й мотострелковый полк будет оборонять населенные пункты к востоку от Звенигорода (деревни Липки, Палицы, село Аксиньино), когда в первых числах декабря германские войска неожиданно ударят по этому направлению.
Отрывки приведены из книги «Бои под Звенигородом осенью — зимой 1941 года. Взгляд с немецкой стороны: хронология», авторы Леонид Четвериков, Игорь Михалёв.
На фото: полковой комиссар Клименко, генерал-майор Орлов Н. И. (командир 82 мотострелковой дивизии в ноябре 1941 — феврале 1942 года), писатель Эренбург И. Г., полковник Живалев. (Из собрания РГАКФД).
Погода: мороз, облачность с прояснениями, местами небольшой снегопад. «Начальник штаба IX армейского корпуса Ханс фон Линстов ориентирует 87-ю дивизию по телефону на то, что с уверенностью о следующем наступлении 27. и 28.11. можно не говорить. Силы следует беречь, стараясь закапываться в землю. Однако войска не могут при глубоко промерзшей почве и недостатке в шанцевом инструменте зарыться настолько, чтобы получить защиту против артиллерийского огня. Кроме того, обморожения возрастают до такой степени, что командир дивизии и командир корпуса вынуждены смириться с опасностью артиллерийского огня по полностью забитым людьми домам, чтобы защитить войска от обморожения. <...>
Завершая краткий обзор событий этого дня, следует вспомнить о трагедии, случившейся в деревне Высоково недалеко от Колюбакино.
Предположительно 26 ноября ночью в один из домов, где квартировали немцы, была брошена граната или две. По информации, приведенной в книге Валентина Васильевича Гаврилова «Непридуманные рассказы о войне», погибло три офицера и двое солдат оказались тяжело ранены. Вскоре после этого гитлеровцы согнали всех жителей деревни на ее окраину, отобрали из толпы мужчин, а также хозяйку дома Пелагею Павлову, после чего на глазах у всех расстреляли. Всего в ходе этой акции было убито 15 человек».
Отрывки приведены из готовящегося к публикации издания книги «Бои под Звенигородом осенью — зимой 1941 года. Взгляд с немецкой стороны: хронология», авторы Леонид Четвериков, Игорь Михалёв.
Погода: в полосе IX армейского корпуса — холодно и пасмурно.
«87-я пехотная дивизия вермахта отмечает в этот день, что приданным 185-му и 187-му пехотным полкам боевым зенитным группам удается сбить самолет противника. В 14.00 ч. происходит сильная атака русской разведывательной группы на 3-й батальон 187-го пп, который задействовался для обеспечения пути подвоза Насоново — Фуньково. При этом противнику удается нанести урон сильно растянутым ротам. 2 солдата, пулемет которых заклинило, были захвачены в плен».
Отрывок приведен из готовящегося к публикации издания книги «Бои под Звенигородом осенью — зимой 1941 года. Взгляд с немецкой стороны: хронология», авторы Леонид Четвериков, Игорь Михалёв.
На фото: Валентина Измайлова — участница одной из советских диверсионно-разведывательных групп, действовавших в расположении немецкой 87-й пехотной дивизии на подступах к Звенигороду. Фотография из архива Евгения Травина.
Днём ранее, 29 ноября, в разговоре с министром иностранных дел Италии Галеаццо Чиано Гитлер заявил, что «если рассматривать в целом, война уже выиграна».
Погода 30 ноября: ноль градусов, дождь со снегом.
«Приказ 4-й танковой группы, который приходит в 16.15 ч., окончательно ставит задачу IX армейскому корпусу, действовавшему на Звенигородском направлении, перейти в наступление 1.12. (особо сосредоточив внимание на левом фланге)… <...>
Немецкие документы зафиксировали в этот день нападение партизан на ротный штаб 195-го пехотного полка 78-й дивизии в районе Ново-Александровского (напомним, что несмотря на две попытки, эту деревню немцы взять так и не смогли). Обращает на себя внимание следующая строчка: «В нём также участвовали женщины, которые несли в корзинах ручные гранаты и бросали их в наших солдат». Скорее всего, это действовала одна из диверсионно-разведывательных групп, подобных тем, в составе которых совсем рядом на территории Рузского района воевали Зоя Космодемьянская и Вера Волошина».
Здесь следует сделать небольшое пояснение. 17 ноября, поняв, что немецкая армия оказалась не готова к зиме, а солдаты противника мёрзнут без надлежащего зимнего обмундирования и скапливаются для обогрева в переполненных деревнях прифронтовой полосы, Сталин подписал секретный приказ №0428 о разрушении и сжигании дотла в тылу немецких войск всех населенных пунктов в глубину от линии фронта на десятки километров. Для его выполнения следовало применять все возможные методы — использование диверсионных групп, сброс с самолётов различных зажигательных средств, обстрелы артиллерией и ракетными установками.
Для выполнения всё того же приказа №0428 в тыл к немцам был заброшен и диверсионный отряд, в одной из групп которого оказались Вера Волошина и Зоя Космодемьянская. Но при переходе линии фронта отряд попал под вражеский обстрел и разделился на две части. Как известно, с задания девушки не вернулись — около деревни Головково Наро-Фоминского района Вера Волошина была ранена в ходе боя, попала в плен, но никаких показаний немцы от нее не добились. Вера и Зоя были повешены в один день, 29 ноября.
До войны отважная Вера Волошина занималась спортом, смогла выучиться на пилота, прыгала с парашютом и, по легенде, послужила прототипом для знаменитой скульптуры «Девушка с веслом» Ивана Шадра.
«Погода: значительное понижение температуры, пурга, заносы. К концу дня в полосе IX корпуса прояснение.
В полосе IX армейского корпуса Германа Гейера развёртывание войск для атаки русские не заметили. Только жгучий холод, в сочетании со снегом и ветром, доставляет проблемы, тем более что часть войск находится под открытым небом. По мнению руководства корпуса, немецкие солдаты и командиры после пятимесячных беспрерывных ожесточённых боёв продолжают оставаться убежденными в своём превосходстве над русскими и надеются, что смогут достичь городских окраин Москвы и «зимних квартир» до наступления сильных морозов».[1]
К началу декабря советское командование укрепило центральные направления и основные магистрали, ведущие к Москве, перебрасывая сюда дополнительные резервы. Поэтому германским командованием было решено нанести несколько фланговых ударов по советской группировке.
«Утром 1 декабря соединения IX ак нанесут «кинжальные удары» (как напишет в своих мемуарах всего через полгода Герман Гейер)».[1]
Эти удары в обход Звенигорода стали для советских войск неожиданностью — они пришлись в стык 144-й и 108-й стрелковых дивизий 5-й армии Западного фронта.
78-я дивизия IX корпуса частью своих сил наступала в направлении Фуньково, Ершово, Супонево, а также вела огневые обстрелы окрестностей.
К северу от Звенигорода оборону держала 108-я стрелковая дивизия генерал-майора И.И. Биричева в составе двух стрелковых полков вместо трёх, положенных по штату. Из дивизии часть её сил перебросили на усиление соседней 16-й армии Рокоссовского, что значительно ослабило оборону правого фланга 5-й армии.
Части 87-й дивизии, пробираясь через лесистую местность и сильно укреплённые позиции, заняли Славково и Писково. После прорыва укреплённого оборонительного рубежа и пересечения глубокого минного поля с боем удалось захватить Козьмино. Первым под удар 87-й пд попал штаб 407-го полка 108 стрелковой дивизии. В бою погиб командир полка подполковник Андрей Васильевич Черепов. Он был уже третьим командиром 407-го полка за последние 10 (!) дней (21 ноября погиб командир Н.М. Тарасов, а 24 был убит сменивший его майор Г.С. Липич).
Из дневника Герхарда Линке, лейтенанта 185-го пехотного полка вермахта:
«С наступлением дня продолжается продвижение вперед. Передовой батальон занимает позицию на опушке леса от Сватово до Кезьмино. В кустах замаскированы укрепления, их взяли с боем. Видимость донельзя плохая из-за густых зарослей. Я рассматриваю разбитые окопы. Почти в каждом видна скрюченная фигура. Я сую в окопы жердь и бросаю тяжелые комья мерзлой земли. Никто не движется: мертвы. Саперы нашего полка заняты сбором и уничтожением русского оружия. При этом они взяли много пленных.
Передовой (3-й) батальон пробился между тем до опушки. Злобно строчат пулеметы сквозь ветви. В некоторых местах предполагаем наличие мин. Батальон занял намеченное исходное положение. Следующий за ним (2-й) батальон получил приказание обойти лесом соседнее село Кезьмино и действует с фланга. Отмеченная на карте просека снова не оказывается в действительности. Телефонистов на месте нет. В рядах идем заснеженным лесом. Я, как офицер связи, сопровождаю батальон. Неожиданно в лесу начинается перестрелка со сторожевой заставой, которую, к сожалению, мы не могли застать врасплох: она заметила нас, когда мы были в 30 шагах. Почти над нами пролетают снаряды нашей артиллерии. Населенный пункт должен теперь быть недалеко. Скоро мы видим его лежащим за поворотом реки.
Пулеметный и ружейный огонь со стороны батальона Швихпера, который тоже атакует противника. Вперемежку с этим бьют штурмовые орудия. Быстро перестроив боевой порядок, батальон Шлегеля ворвался в деревню. Пулеметы противника, установленные в кустах на краю деревни, строчат еще по ней. Мои телефонисты на месте, но связи нет. Прямо тошно становится. Идя по открытой местности, подходит 3-й батальон. Он занял позиции. Большевики держат деревню под легким артиллерийским огнем. Снова перестроившись, 3-й батальон под командованием старшего лейтенанта Маге (старший командир этого батальона тяжело ранен миной) выступает на Липки. Но он проходит только несколько сот метров и останавливается, так как наступает темнота. Тягач тяжелой зенитной пушки напоролся на мину и вышел из строя.
Унтер-офицер зенитного взвода убит у своего орудия. Лейтенант Готшлинг получил в грудь пулеметную очередь. Он умер героической смертью. Лейтенант Фельборг уже в полдень был ранен. Несколько снарядов попало в орудие штурмовой артиллерии, потом был разбит панорамный прицел: и то и другое не пригодно теперь к употреблению. Наши потери тоже немалы. Весь день было холодно, особенно это заметно, когда заходишь в дом погреться. Снаружи все успокоилось. Мы собираемся спать. Я вытаскиваю из кармана замерзший ломоть хлеба и уничтожаю его с завидным аппетитом.
Ночью 3-й батальон отбрасывает противника назад. Разведывательные отряды пробираются лесом и находят деревню Липки, нашу цель, не занятой. Они входят в нее еще ночью, выставляют посты. После беспокойной ночи мы двигаемся дальше вперед». 1 декабря частями 87-й пехотной дивизии была захвачена деревня Синьково, которая стала одним из первых населенных пунктов к востоку от Звенигорода, занятых в ходе последнего германского наступления на Москву. В этот же день немцы захватили расположенную южнее д. Грязь.
«Таким образом, 87-я дивизия своим правым крылом до сих пор впереди всех в корпусе, и пехота вместе с тяжёлым вооружением достигла долины Москвы-реки. Полки дивизии прорвались (вопреки снегу, гололёду и ожесточённому сопротивлению русских) на 8-9 километров вглубь позиций противника».
На фотографии (автора Павла Левченко) запечатлен вид от деревни Грязь на мерцающие от восходящего солнца окрестные поля. Видны село Аксиньино и шатер церковной колокольни, Масловский лес и очертания противоположного берега Москвы-реки на горизонте. Практически такой же пейзаж видели советские солдаты, которые рискуя собственной жизнью сражались за эту землю и за свою Родину.
«Погода: в боевой полосе IX корпуса — минус 19 градусов, солнечно, ясно. Хорошая погода способствует активным действиям авиации.
4-я армия обдумывает различные варианты того, как действовать дальше. Она мыслит после достижения IX корпусом реки Истры повернуть его на юг…
4-й танковая группа, находившаяся в тактическом подчинении 4-й армии, даёт следующий комментарий на это предложение: <...>
3) Без сомнения для такого удара достаточного количества сил вообще нет. Подойдя к Москве, занятую территорию следует еще и удержать. Нужны будут силы, чтобы прикрыть со стороны Москвы удар IX корпуса на юг и некоторое количество резервов для отражения атак из самой Москвы, которые ожидает 4-я армия».[1]
В это время в нацистской Германии министр пропаганды Йозеф Геббельс обратился к немецкому народу по радио с воззванием: «Наши солдаты изнывают вдали от Германии среди безрадостных просторов. Жертвуйте патефоны и побольше граммофонных пластинок». Илья Эренбург не мог пройти мимо этого воззвания и 7 декабря опубликовал в «Красной звезде» фельетон, где обращался к нашим бойцам с предложением «повеселить» оккупантов, соскучившихся среди «безрадостных просторов»: «Товарищи бойцы, немцы соскучились по музыке. Придется исполнить для них на орудиях, на минометах, на пулеметах траурный марш». Тем временем, под Звенигородом части немецкой 78-й дивизии проникли в Ершово и захватили Скоково.
Вспоминает Рихард Бехтле, служивший в одном из подразделений 14-го пехотного полка 78-й дивизии:
«2 декабря 1941. Это было перед Москвой. Ершово, маленькое село к северу от Звенигорода, прекрасная, стройная колокольня которого являлась видимым издалека ориентиром, мы взяли только что. <...> 30 градусов мороза — это был ещё не предел. Нашли, слава богу, убежище в домах. Там было тепло. Село было разрушено не сильно, и мы себя чувствовали, в общем, совсем хорошо.
Всё же русские не хотели позволить нам отдыхать. Они желали отвоевать обратно потерянное село, чтобы самим не замёрзнуть в лесу. <...>
…Потом поступила команда, от которой у нас застыла кровь. Мы должны идти в лес. Это был приказ. И как всегда — крайняя необходимость. Итак, мы шли в лес, чтобы русские не смогли обойти нас. Нагрузив в плащ-палатки побольше сена, мы вышли наружу на ночь. В снегу расчищались тропинки и устанавливались палатки. Мы, естественно, замерзали. Наши ноги на следующее утро не гнулись.
Сообщение, что дом отдыха «Ершово» снова занят русскими и что мы снова должны были атаковать его, вызвало в нас скорее радость, чем досаду. Мы рвёмся отвоёвывать обратно дом отдыха и рассчитываем на то, что вновь займём тёплые дома!».[1] О событиях на участке 87-й пехотной дивизии можно узнать из дневника Герхарда Линке, лейтенанта 185-го пехотного полка:
«2 декабря 1941 г. Основные силы полка прибывают в занятые ночью Липки. Цель дня – взять Палицы – достигнута. Батальон Шлегеля должен пробивать себе дорогу через лес в боях с большевистскими арьергардами и прочесать местность по обеим сторонам деревни. Четырехствольный пулемет, стоящий на грузовике, утюжит кустарник. Но пулеметная очередь ложится сравнительно высоко, опасны только отвратительные косые пули, жужжащие в ветвях. Между тем 10-я рота без потерь для себя очищает занятую противником позицию. Я снова со 2-м батальоном. Опушка леса находится под огнем гранатометов. Деревня – она нам сначала не видна – должна находиться у подножья пологого холма, лежащего впереди нас. Местность открытая: только вдали, на горизонте, виднеется лес. Слева от нас, далеко впереди, тянется лес. Недалеко от края деревни должна находиться березовая роща. Проходит немалое количество часов, прежде чем все подготовлено; нетерпеливо переступаем с одной ноги на другую. Ноги мерзнут. <...>
Батальон двигается к населенному пункту. Рота переползает от опушки леса к березовой роще. Место находится под артиллерийским огнем. Русских нет. Перед нами долина Москвы-реки. За стогами вырисовываются очертания следующей деревни (Аксиньино), там видно движение. Тяжелые орудия быстро подходят к позициям, тяжелые пулеметы, противотанковые пушки, легкие полковые пушки прямой наводкой открывают огонь. Палицы лежат на возвышенности. По ту сторону Москвы-реки покрытые лесом холмы. Эта позиция будет для русских не очень-то приятна».
«На правом фланге 87-й дивизии — у деревни Грязь — советские войска проводят контратаку, которая оказывается безуспешной. Из-за значительных потерь ситуация для русских частей в этом районе оказалась очень тяжёлой. 2 декабря в бой у д. Грязь пришлось вступить бойцам из 87-го пограничного полка войск НКВД, осуществляющим охрану тыла 5-й армии. 47 из них погибнут в этот день».[1]
Впоследствии командующий 5-й армией Л.А. Говоров вспоминал о 1-3 декабря как о «чёрных днях»:
«Мы понимали: каждый шаг нашего отступления приближает врага к Москве. Однако пришлось пережить еще более чёрные дни в начале декабря. Тут противник предпринял обходной маневр. Это было на втором этапе генерального наступления немцев на Москву. Противник пытался осуществить план двойных клещей. Сил он бросил значительно меньше, и наши дивизии легко справились с поставленными перед нами оборонительными задачами. Главное наступление противник предпринял на правом фланге, на Звенигородском направлении, на правом берегу Москвы-реки, на фронте в 40 километров. А на этом участке стояла одна наша дивизия, спешно сформированная. Этот период немецкого наступления был наиболее тяжелым для частей, прикрывавших Звенигородское направление. Но к этому времени наши части приобрели хорошее качество — упругость. Мы не отдали врагу Звенигород. За него велись тяжелые бои…».
«2 декабря в состав 5-й армии передаются 43-я и 37-я стрелковые бригады. Эти бригады входили в состав той группировки войск, которую русское командование скрытно и методично подтягивало к Москве для нанесения будущего контрудара. Однако сложившаяся кризисная ситуация потребовала их введения в бой раньше времени»..
На фото — поле у д. Грязь с видом на с. Козино. Фото Ольги Тарасиковой.
Погода: в полосе IX корпуса — минус 5 градусов, снегопад.
Сегодня на фронте 4-й танковой группы, по мнению её штаба, ситуация развивается не так благоприятно. Русские при мощной поддержке танков ведут успешные контратаки. Штаб группы считает, что войска больше не могут наступать и должны переходить к обороне.
Командующий 4-й танковой группой Гёпнер в ответ на запрос командующего 4-й армией Клюге докладывает, что вследствие физического и морального истощения, потерь в командном составе, отсутствия зимней одежды ударная сила войск подошла к концу. Отдельные местные успехи, по мнению Гёпнера, ещё возможны. Он также подчёркивает, что дальнейшее наступление может привести к полному обескровливанию и сделает невозможным защиту от русских контратак. Теперь высшее руководство должно решить — требуется ли остановиться?..
Для 87-й пехотной дивизии этот день стал особенно примечательным: её части заняли район у окраин посёлка «РАНИС» (в границах 1941 года), захватили дорогу Николина Гора – Уборы (у поворота на Маслово), заняли Маслово и выдвинули дозоры ещё дальше на восток.
После войны дивизионные историографы с пафосом напишут о данном событии: «Эти солдаты …при 30 градусах мороза на опушке леса к востоку от Маслово стояли и смотрели вниз на место впадения Истры в Москву-реку. Чуть больше 20 км оставалось до городской окраины Москвы…».
Но разворот в военной удаче уже начинался… Фронт оказался слишком растянут, и поэтому поступил приказ отойти и занять оборону.
Из дневника Герхарда Линке, лейтенанта 185-го пехотного полка:
«Целый день в доме толчея. Время отнимают все, кому не лень. Около 20 ч. три низколетящих биплана сбросили листовки, но это бесчинство не причинило нам никакого вреда. Они появляются и над Палицами. Караульный, охраняющий штаб, хватает карабин и сбивает тремя выстрелами одну из машин. Она загорается».
78-я пехотная дивизия вермахта закрепляется на новом оборонительном рубеже под постоянным сильным огнём противника. Бои за Ершово и Скоково продолжились с новой силой и шли до поздней ночи. Немцам удалось установить полный контроль над населёнными пунктами…
43-я стрелковая бригада под командованием И.М. Некрасова заняла исходные позиции для наступления — лес в 2,5 км восточнее Аксиньино. Штаб бригады расположен в Успенском.
На фотографиях — Масловский лес. Фото Лены Перфиловой
Погода: минус 19 градусов, во второй половине дня небольшой снегопад, дороги очень скользкие. На основании поступившей сегодня из корпусов оценки боевых сил и возможностей войск у штаба 4-й танковой группы складывается следующая картина:
Русские продолжают драться неожиданно упорно и хорошо, используя все силы, чтобы защитить Москву. Противник усилился в результате подхода новых соединений. Он искусно использует в обороне танки Т-34. Всюду встречаются хорошо оборудованные позиции, которые упорно защищаются. Немецкие же войска ослаблены значительными потерями. Недостаток в командирах на всех уровнях продолжает расти. Наступление не имеет размаха…
Как отмечает журнал боевых действий IX корпуса генерала пехоты Германа Гейера — инициатива 4.12. оказалась на стороне противника. IX корпус оказался ограничен в своих действиях только обороной. Поэтому ему пришлось отбиваться от сильных вражеских атак, которые с раннего утра начались по всему фронту корпуса на только что достигнутой (и поэтому не подготовленной, случайной) линии.
У 78-й пехотной дивизии основные боевые действия снова разворачиваются у Ершово и Скоково, где с раннего утра начались сильные русские атаки. Русским удалось проникнуть в южную часть Ершово, но большая часть села по-прежнему находится под контролем немцев.
Вспоминает Рихард Бехтле, служивший в одном из подразделений 14-го пехотного полка 78-й дивизии:
«Наш дом находился на восточной окраине села [Ершово]. Вскоре начался русский артиллерийский обстрел. Все попадания (это были, пожалуй, снаряды калибра 15 см) — о, проклятье, — ложились около дома. Они хотели выгнать нас! Но куда ещё можно было идти?! Снаружи, в немногих бункерах, было очень холодно. Поэтому мы оставались в доме, каждый доверяясь своему ангелу-хранителю, который довёл его благополучно до ворот Москвы и который ещё не воспрепятствовал увидеть сам город. Всё же, это являлось нашим желанием! Но оно не сбылось…»
О событиях на участке 87-й пехотной дивизии можно узнать из дневника Герхарда Линке, лейтенанта 185-го пехотного полка:
«Мы снова переживаем у телефона тяжелые часы. Противник атакует крупными силами Палицы. Он отбит с южной и восточной сторон. Зато пробился в лесу севернее деревни и угрожает прорывом между нашими опорными пунктами.
3-й батальон (старший лейтенант Маге) получает задание очистить местность от противника, высвободить свои силы. Я вызван туда. В лесу завязываются ожесточенные бои. Выстрелы не прекращаются ни на минуту. Многократное эхо усиливает впечатление от них. Тяжелые пулеметы русских утюжат кустарники, вокруг свистят снаряды. На время огонь утихает, потом тяжело ухает снаряд, и вся чертовщина начинается снова. Стреляют, по-моему, больше вслепую, лишь по предполагаемой цели. Свистящие там и тут пули вносят путаницу, так как никто не различает, где свои, где противник. После первого неожиданного столкновения русских больше не видно, их неприцельный огонь держит наших людей на расстоянии.
Неблагодарное это дело — брести ощупью, не зная куда, по густому кустарнику. Время от времени раздается крик: это кого-нибудь настигла пуля. Бедные раненые, посиневшие, лежат на холодном снегу. Облегчить положение беспомощных людей в настоящих условиях почти невозможно. Кажется, что на пункте 793 не все в порядке. Я вызван для того, чтобы наблюдать за левым флангом и доносить. Я иду вместе с одним легкораненым, все время осторожно наблюдаю за местностью. Наталкиваюсь на свежие следы. Где-то здесь должны быть первые негодяи.
Через некоторое время встречаю разведывательный отряд соседа, который послан на подкрепление. Я знакомлю командира с положением вещей. Вдруг мы замечаем на небольшом расстоянии от нас, вблизи деревни Палицы, несколько темных, лежащих в снегу фигур; время от времени они осторожно передвигаются. Их примерно 15–20 человек. Никакого сомнения — это русские. Ползком они хотят пробраться назад, к своим. Я вскинул карабин к плечу. Разведывательный отряд приканчивает «братишек» и захватывает 4 тяжелых пулемета. Между тем 3-й батальон сумел взять несколько пулеметных гнезд и уничтожить засевшего в лесу противника.
С наступлением темноты положение всюду выправлено. Нами захвачены 15 тяжелых пулеметов и приведены в негодность, 43 человека пленных находятся в наших руках. Но рукопашные бои в лесу стоили и нашей крови. Полк потерял убитыми 31 солдата; 55 человек раненых значительно снижают его боеспособность. Старший лейтенант (1-й роты 187-го саперного батальона) умер на следующий день от тяжелого ранения в грудь».
В этот день части 87-й пд отбивают русское наступление на Маслово, но потом по команде из дивизии отходят на оборонительные позиции восточнее Ларюшино.
Советские войска продолжают вести огонь по населённым пунктам, занятым немцами. Из боевого донесения штаба 144 стрелковой дивизии под командованием М.А. Пронина начальнику штаба 5-й армии (на директиву согласно приказу №0428): «Сожжён населённый пункт Скоково. Обстреливался населённый пункт Грязь зажигательными снарядами, часть которого горела».
Воспоминания жителей д. Палицы, записанные школьниками под руководством учителя Ю.А. Харитоновой (литературная обработка — И.А. Михалёв):
Соловьёва (Лукахина) Нина Ивановна, 1936 г.р.
«Перед тем как немцы пришли, в д. Палицы почти в каждый дом на постой разместили наших солдат. У нас вот двое жили. Они говорили маме: «Хозяйка, не бойся. Мы их быстро отгоним». А когда уже бои начались, то половина из них здесь и полегла. Видела, как те двое из нашего дома (обоих звали Иванами) тащили пулемёт. И уже раненые.
Немцы заняли деревню. В нашем доме устроили свой штаб, повесили свой флаг. У бабушки дом был хороший, прямо в центре. А нас всех отправили на край деревни. Там в погребе мы и сидели — три семьи. Немцы забрали тёплые вещи — шали и валенки.
На следующий день домой нас уже не пустили. Собрали всех и погнали до Липок. А потом с обозом вместе с ранеными немцами отправили в Кезьмино. В итоге мы оказались в Рузе…»
На фото — вид на березовую рощу к северу от деревни Палицы и уходящий за горизонт массив Липкинского леса — места кровопролитных боёв декабря 1941-го года. Фото Андрея Воробьёва.
Погода: в полосе IX корпуса Германа Гейера — минус 32 градуса, ясно.
В результате совещания во Введенском (Клементьево) под Рузой командующего 4-й танковой группой Гёпнера с начальниками штабов его корпусов, командующий решается перейти к обороне.
У 78-й дивизии IX армейского корпуса за создаваемый передний край обороны принимается рубеж западнее Скоково. Ершово до поры до времени следует удерживать.
Русские снова безуспешно атакуют Ершово.
Действующая на направлении главного удара 87-я немецкая дивизия к 3 декабря заняла удобные позиции, находящиеся на возвышенностях — к северу от берега Москвы-реки, у д. Грязь и Палицы. Именно за эти позиции на возвышенностях при наступлении Красной армии 5-6 декабря 1941 года развернутся ожесточённые бои, которые стоили жизни не одной сотне русских солдат. Множество братских могил останется после боёв на этом рубеже.
Из дневника Герхарда Линке, лейтенанта 185-го пехотного полка:
«Ночью температура падает до –26°. Чувствуем на себе беспощадный огонь противника. Намерены передвинуть главную линию обороны на опушку, а Палицы для руководства сопротивлением неблагоприятны.
Около полуночи беспокоящий огонь противника достигает Палиц. Тяжелая русская артиллерия присылает в деревню ураганный уничтожающий огонь. В промежутках между выстрелами местность освещается ракетами. Все это, без сомнения, означает подготовку к наступлению. Как всегда, в такие решающие моменты проводка у нас оказывается испорченной (разбита снарядами), и радио нельзя пользоваться по случаю сильных морозов. Положение угнетающее, неопределенное. Я направляюсь к опушке леса узнать подробности. Над Палицами поднимается тяжелое дымовое облако. Пламя бьет из многих домов. Тяжелые мины непрерывно крошат деревню. Кажется, танки тоже принимают участие в деле уничтожения. Разрывы падающих гранат так близки, что мои барабанные перепонки ощущают напор воздушной волны. Наша артиллерия подавляет разведанные огневые точки противника концентрированным огнем. В воздухе стоит такой шум, как если бы пролетела стая гусей. Мне вспоминается поэтому песня «Дикие гуси в ночи шелестят». Очереди ложатся в цель, пока что пехота остается бездеятельной. Несколько тяжелых танков приближаются к деревне. Мы с нашими средними танками бессильны против этих чудовищ. Но красная пехота рассеяна. Вовремя подошедший батальон Маге сменяет батальон Шлегеля. Много машин и лошадей сгорели. Лейтенант Вецель легко ранен осколком. Весь день стоил нам 11 убитых, 34 ранены, 19 солдат получили тяжелые обморожения. Убыль офицеров значительна. Лейтенант Георги погиб геройской смертью. 1-й батальон 187-го артполка потерял много офицеров ранеными. Отчаянно жалко, что никто из них, кто заболел или был ранен и отправлен в тыл, не вернулся снова на передовую.
О полноценном пополнении не приходится думать. Не видно, когда сменят. Мы понемножку уже начинаем подсчитывать, когда выбудут из строя последние люди и некому будет держать оружие в руках. Наличие людей, способных обслуживать станковые пулеметы или тяжелые минометы, настолько незначительно, что при дальнейшей убыли эти виды оружия не смогут быть использованы. К тому же часть из них вместе с транспортными средствами при вступлении 1 декабря в Рузу была оставлена там ввиду отсутствия персонала.
Ледяной ветер бросает в лицо колкие иголки снега. На подшлемнике от дыхания оседает твердая корка. Быстро белеют отдельные части лица, и уже через несколько минут пребывания на морозе возвращаешься обмороженным. Многочисленные сторожевые посты и охранения пытаются согреть у жалких костров хотя бы ноги, наиболее чувствительные к холоду. Наше обмундирование не выдерживает сравнения с русским. У противника ватные штаны и куртки. Он одет в валенки и меховые шапки. В последнее время прибыла незначительная партия меховых шуб, они выдаются солдатам, которым больше приходится быть на морозе. Обуви недостаточно, особенно при теперешнем состоянии сапог и носков».
Русские возобновляют атаки на д. Грязь, ближе к полуночи происходит нападение на Ларюшино.
Во второй половине дня в 87-пд из IX корпуса приходит приказ: «Занять для обороны линию Ершово — Козьмино — Славково и закрепиться там на «зимних позициях». Уже после войны авторы дивизионной истории язвительно прокомментируют данный приказ: «На самом деле нам пришлось занять наши настоящие «зимние позиции» примерно на 150 км западнее».
Войска правого фланга 5-й армии Говорова с одной стороны пытались подрезать клин IX корпуса у его основания в районе Ершово, а с другой — пытались вытолкнуть его лобовыми ударами в районе деревни Палицы. Командир миномётного взвода 43-й отдельной стрелковой бригады Н.К. Атаманов вспоминал:
«…Ночью мы прибыли в Масловку. Несколько часов пробыли в холодных заброшенных домах (жители покинули деревню). Перед рассветом вышли на огневой рубеж перед д. Палицы. С наступлением рассвета ударили наши пушки, и мы, миномётчики, тоже открыли огонь по фашистам, засевшим в деревне. Наши ребята-пехотинцы пошли в наступление. Фашисты встретили их массированным огнём из всех видов оружия… А у нас мины и снаряды исчислялись штуками. Пехота наша была вооружена только винтовками и пулемётами (автоматов у нас ещё не было). Успеха бригада не имела.
4 декабря (числа в воспоминаниях не всегда стыкуются с документами — прим. авторов) бой возобновился. Днём на наши огневые позиции заскочил «ЗиС» (бортовая 3-х тонная машина), доверху нагруженный минами 82-мм, как раз для наших миномётов. Шофёр не знал, куда их везти (часть, в которую он вёз мины, ночью, видимо, сменила место). Мы уговорили его отдать нам эти мины. Быстро разгрузили машину, согласовали вопрос с командованием бригады и ударили по фашистам…»
На фотографиях — поле к востоку от деревни Палицы и западная опушка Масловского леса, где сохранились советские военно-полевые укрепления 1941 г. Отсюда наши бойцы из 43-й стрелковой бригады наступали 5-6 декабря и здесь они подвергались ответному обстрелу со стороны немецкого опорного пункта в березовой роще у д. Палицы; березовая роща хорошо просматривается от советских позиций. Фото Лены Перфиловой.
Погода: мороз как накануне (до минус 30 градусов)
Особое внимание командующий 4-й танковой группой Гёпнер уделяет в эти дни своему практически полностью выдохшемуся IX корпусу, которому настоятельно требуется помощь. Однако в распоряжении танковой группы нет ни малейших резервов, и растративший все свои силы в неудавшемся наступлении IX корпус, как мог, отбивался от настойчивых русских атак самостоятельно.
В полосе 78-й пехотной дивизии ранним утром русские снова безуспешно атаковали у Ершово.
Положение частей IX ак в районе Звенигорода к исходу 6.12.1941. Видно, что полки 87-й пд оставили деревни Грязь, Палицы, Ларюшино, Липки, Синьково, отойдя на новую линию обороны. Но немецкие группы прикрытия (не обо- значенные на этой карте) с боем покинут Синьково и Липки лишь днём 7.12.1941
Русское давление на 87-ю пехотную дивизию становится всё сильнее. Ночью части дивизии вынуждены оставить Ларюшино. Наступление начинается и на д. Грязь, продолжается натиск при поддержке танков на немецкое боевое охранение в окрестностях д. Липки.
Утром русские атакуют позиции в лесу севернее деревни Палицы.
Фрагмент воспоминаний Герхарда Линке, лейтенанта 185-го пехотного полка:
«Разбивши себе голову у нас, красные сунулись к ближайшим соседям. Там выдвинувшиеся было части русских должны были отойти назад. При захвате отдельных узлов сопротивления всегда налицо опасность быть захваченным врасплох. То там, то здесь тяжелые местные бои приводят к успехам. Правый фланг корпуса все еще отстает. Поэтому отдан приказ выправить линию. Разведка будет произведена рано утром. На участке нашего полка линия эта крайне невыгодна. Она проходит по преимуществу лесом. Меня берет тяжелое раздумье, смогу ли я с моими малыми силами достроить позицию и удержать ее. Утром я отправился сначала в Кезьмино, а потом в Сватово, чтобы подготовить командные пункты.
Везде толчея. На дороге скучились машины всех частей, какие только можно вообразить. С большим трудом, не церемонясь с другими соединениями, смог поместить командный пункт в детском саду, массивном каменном здании. На улице трещит мороз». Из воспоминаний полковника Василия Филимоновича Маковеева, ветерана 43-й отдельной стрелковой бригады (из книги «Там, где русская слава прошла» Маковеев В.Ф. 1989):
«…К первому бою мы готовились особенно тщательно, стараясь все учесть до мелочей. К концу дня 5 декабря заняли исходное положение. В подразделениях никто не спал, у всех было приподнятое настроение. С нетерпением ждали сигнала, который должен прозвучать на рассвете. И вдруг ночью повалил снег. Сначала я не придал этому значения. Но когда стало светать, поразился — в сорока шагах ничего не было видно. Как наступать? Удастся ли выдержать направление атаки? Это беспокоило и командира бригады и комбатов. Однако из штаба армии пришло распоряжение перенести начало атаки на вторую половину дня. К полудню снегопад уменьшился, видимость стала достаточной, стих ветер и наступил момент, когда перед схваткой с врагом все замерло в боевых порядках наших частей.
Ровно в 12.00 прозвучал первый артиллерийский выстрел, а через минуту все слилось в мощный гул канонады. В траншеях противника и на восточной окраине поселка Палицы выросли огромные кусты разрывов, которые быстро слились в сплошное черно-белое облако дыма и земли.
Через несколько минут гитлеровцы ответили артиллерийским огнем. Лес, на опушке которого был наш передний край, гудел и трещал. Некоторые снаряды, попадая в стволы деревьев, рвались вверху, заваливая окопы обломками деревьев, осколками, от которых было трудно укрыться. Появились раненые. Наконец взвилась ракета и послышалась команда:
— В атаку, вперед!
Казалось, невозможно оторваться от земли, чтобы двинуться в этот бушующий ураган огня. Но курсанты дружно поднялись в атаку, броском достигли окопов противника и после рукопашной схватки захватили первую траншею. Затем, преследуя врага, они с ходу попытались занять и вторую, но были прижаты к земле фланговым огнем пулеметов. Атака захлебнулась. Только первый батальон майора А.Е. Меньшикова, наступавший справа на северо-восточную окраину поселка Палицы, сумел захватить вторую траншею, но дальше продвинуться тоже не смог».
Из воспоминаний жителей д. Палицы, записанные школьниками под руководством учителя Ю.А. Харитоновой (литературная обработка — И.А. Михалёв):
Соловьёва (Лукахина) Нина Ивановна, 1936 г.р.
«Когда вернулись в д. Палицы, то увидели страшную картину — всё поле у деревни было усеяно погибшими сибиряками. Лежали они в белых полушубках…»
Нина Ивановна с режиссером документального фильма «Рубеж обороны Москвы под Звенигородом» А. Судиловским
Мария Васильевна, 1928 г.р.
«…У деревни нашей очень сильные бои были. Сибиряки тогда тут наступали. Сколько же их тут погибло! Невозможно вспоминать. Всё поле устлано было. Сибиряков — молодёжь в основном — сотни здесь погибли».
На фотографиях — поля в окрестностях д. Палицы и с. Аксиньино и вид на них с высотной точки у д. Грязь. Фото Ольги Тарасиковой и Лены Перфиловой
Погода: ночью минус 28 градусов. В течение дня потеплело, дороги скользкие.
В полосе 78-й пехотной дивизии вермахта отмечены обстрелы и огневые стычки в районе села Ершово.
87-я пехотная дивизия продолжает удерживать «Промежуточную линию обороны» у Козьмино. Буквально несколько дней назад немцы называли её «Зимними позициями», но ситуация изменилась. Рекогносцировочный штаб ведёт работы на новой «Зимней линии» Сурмино — Лукино. Эта оживлённая деятельность в ближнем тылу мобилизовала русскую авиацию.
Из дневника Герхарда Линке, лейтенанта 185-го пехотного полка:
«Сознаем невозможность удержать линию обороны. Предполагается дальнейший отвод сил в район Сурмино – Лукино. Вместе с командиром осматриваем местность для новой позиции. Саперы начинают тотчас же строительство блиндажей и заграждений. В детском доме устроен перевязочный пункт. Однажды утром в приемные часы здесь появляется человек 30 солдат из недавно переведенной сюда стрелковой роты. В общем привезли около 80 человек, 40 из них с обморожениями 2-й и 3-й степени, которые должны быть переведены в лазарет. Я имею возможность посмотреть обмороженные члены. Достойный сожаления вид. Опухшие ноги покрыты пузырями, да это уже и не ноги, а какая-то бесформенная масса, в некоторых случаях уже почерневшая. Те, которые до сих пор невредимо прошли сквозь дождь осколков, здесь становятся инвалидами.
Несколько уцелевших домов не могут дать приют на ночь всем желающим. Тесно прижавшись друг к другу, люди лежат до самых сеней. Они подогревают твердый как кость хлеб в открытой печи. Как плохо выглядят эти люди. Они устали и небриты, на них потрепанная одежда. От усталости люди падают прямо там, где они стоят. Что же делать дальше?
Ни одного свежего человека, который мог бы стать на место того, кто сегодня выйдет из строя. Неужели нет дивизии, которая смогла бы нас сменить?»
Немецкая пехота в обороне
Фотография немецкого военного корреспондента по фамилии Колль, сделанная не позднее 4.01.42 г. на одном из участков фронта. Надпись на обороте, в частности, гласит:
«Зимняя война на востоке трудна и тяжела, и предъявляет очень высокие требования к нашим солдатам, так как обо- ронительные бои в течение последних дней продолжаются — как следует из сообщений Верховного главнокомандования вермахта — даже при сильном холоде. Наш снимок показывает, как на ледяном морозе пулемёт и противотанковая пушка осуществляют прикрытие утомлённой пехоты»
7 декабря войскам Красной Армии удалось окончательно освободить деревни Синьково и Липки, а также д. Грязь, в которой оставались немецкие арьергарды.
Из воспоминаний полковника Василия Филимоновича Маковеева, ветерана 43-й отдельной стрелковой бригады (из книги «Там, где русская слава прошла» Маковеев В.Ф. 1989):
«И вот на следующий день, едва рассвело, бригада вновь атаковала противника. Ожившие огневые средства с успехом уничтожались нашими артиллеристами, которые шли сразу за батальонами и вели огонь в промежутки.
Мы выполнили задачу, но в бою был ранен осколком командир бригады. Рану ему обрабатывали при мне. На глазах полковника Некрасова я увидел слезы. Перехватив мой взгляд, он сказал:
— Это не от боли… С такими орлами, как мои сибиряки, до Берлина мечтал дойти, а тут… Обидно.
Больше мы с Некрасовым не встречались, но мне известно, что во время Курской битвы он командовал 62-й гвардейской стрелковой дивизией, получил звание генерал-майора.
* * *
А между тем гитлеровцы, выбитые из населенного пункта Палицы, срочно укреплялись в поселке Липки.
Прибывший на смену Некрасову полковник Степан Трофимович Гладышев сразу включился в дело.
Снежной морозной ночью сводный отряд майора А. Е. Меньшикова сделал бросок в тыл и к 2.00 достиг дороги Липки — Козьмино. Сибиряки, рассредоточившись, незаметно подкрались к объекту атаки и разгромили противника. И уже в 4.00 наши батальоны после короткого огневого налета преодолели по проделанным проходам проволочные заграждения, ворвались в траншеи противника и очистили их. Впереди лежал поселок…
Зная, что гитлеровцы выгнали из домов всех жителей, полковник Гладышев приказал выдвинуть артиллерию на огневые позиции для стрельбы прямой наводкой, подавить вражеские огневые точки и уничтожить дома, в которых размещались штаб пехотного полка и командные пункты приданных ему танковых и артиллерийских подразделений».
Погода: Солнечно и ясно, минус 13 градусов.
4-й танковой группой отдаётся приказ, предусматривающий переход к обороне.
На участке 78-й пехотной дивизии… подожжены Ершово и Скоково.
Приложение от авторов:
«О взрыве церкви в Ершово
Обстоятельства оставления 78-й пехотной дивизией села Ершово, в ходе которого была сожжена большая часть домов и взорвана Ершовская церковь, до сих пор продолжают вызывать массу споров и вопросов. Мы уже писали об этом в нашей первой книге — «Бои под Звенигородом осенью – зимой 1941 года. Взгляд с немецкой стороны»; /И. Михалёв, Л. Четвериков, А. фон Хассель, А. Мерроу/ (2011 год). Там мы впервые привели немецкие приказы и отметили некоторые противоречия в трактовках этого события. И обещали ещё раз вернуться к этому вопросу в нашей следующей работе. Кратко напомним некоторые моменты…
<...>…И наконец, 6 января 1942 года выходит Нота Народного Комиссара Иностранных дел тов. В.М. Молотова. В ней, в частности, говорится: «Отступая, немцы угнали в свой тыл население деревень Ершово, Скоково, Фуньково Звенигородского района… В ныне освобожденной нашими войсками деревне Ершово Звенигородского района Московской области немцы при оставлении деревни загнали в церковь около 100 мирных жителей и раненых красноармейцев, заперли их, после чего церковь взорвали».
В 2011 году мы нашли ещё один важный документ.
…Как оказалось, в ответ на Ноту Молотова немцы в феврале 1942 года проводили собственное расследование обстоятельств взрыва Ершовской церкви.
Итак, нам удалось обнаружить неизвестный ранее документ, который приоткрывает завесу над этой тайной».
